Под Новый год в нашем
коллективе волевым порядком
назначили трех Дедов Морозов
развозить детишкам подарки.
Сидорова - по внешним данным,
Сосулькина Ваню отозвали из
командировки, а меня культорг Иван
Петрович, в прошлом полковой
разведчик, отловил в коридоре.
Он по-военному четко, как при
разводе караула, наметил каждому
сектор развоза подарков, время "Ч"
(вручение) и под конец спросил,
будут ли вопросы.
- Как насчет Снегурочки? - подал я
голос.
- Решай сам,- сурово поморщился
бывший разведчик, поправляя на
цивильном пиджаке несуществующий
ремень. - Ты парень холостой, вот и
действуй соответственно.
Потом мы все трое оказались в руках
Шурочки, заместителя Ивана
Петровича по разным вопросам. Для
гримировки и облачения в
дедморозовские доспехи. С
Сидоровым оказалось меньше всего
возни - нос у него всегда алеет.
Сосулькин загримировался
самолично. Дольше всего Шурочка
возилась со мной - капроновые брови
закрывали мне обзор, борода
сползала на грудь, как у Льва
Толстого. В довершение всего она
пыталась заклеить мне рот
лейкопластырем.
Наконец, вручает мешок с подарками
и подкатывает увесистый самокат...
- Ты считаешь, что я поеду развозить
подарки на самокате?
- Нет, - смеется Шурочка, - это
Курочкин решил сделать подарок
своему сынку.
Чертыхаясь и волоча самокат, выхожу
на мороз. Меня поджидает допотопный
"Москвич". Рядом приплясывает
от холода сам хозяин - Петя.
Самокат Курочкина не хочет лезть в
кабину, руль так и остается торчать
в открытом боковом окне.
- Куда ехать? - мрачно спрашивает
Петя.
- Давай начнем с этого чертова
самоката. В записке Курочкина всего
два слова: "Грубит бабушке!"
Лифт не работает, и я, как альпинист,
карабкаюсь на шестой этаж. Дверь
открывает Курочкин-младший,
крепкий мальчуган лет семи, за ним
горой Курочкин-старший, вскоре в
прихожей возникает и угнетенная
бабушка.
- Ну? - спрашивает без тени удивления
мальчуган, упираясь руками в бока.
- Я Дед Мороз, - говорю, - приехал
поздравить тебя с Новым годом!
- Поздравляй, да поживее, а то по
телеку мультики крутят.
- Вот подарочек тебе привез, -
выкатываю из-за спины самокат.
Курочкин-младший, кажется, доволен.
За его спиной Курочкин-старший
корчит мне рожи и тычет пальцем в
сторону бабушки. Мол, повоспитывай.
Вспомнил про записку и говорю как
можно строже:
- Я прослышал, что ты грубишь
бабушке.
- Нажаловалась, костяная нога!
- Бабушке грубить нехорошо.
- Она первая вечно выключает
телевизор и гонит спать.
- Смотри, а то заберу ее с собой в
Снегурочки, - шучу, конечно.
- Я подумаю, - бросает мальчик и с
гиканьем уезжает на самокате в
глубь квартиры. Остальные визиты
проходят вполне благополучно, дети
по-настоящему радуются Деду Морозу,
вежливо благодарят за подарки.
Самому мне становится тепло и
радостно, чему, видимо,
способствуют посошки на дорожку
почти в каждом доме. Жаль только,
что Снегурочки подходящей так и не
подобрал.
Покидая последний дом, во дворе я
попадаю в засаду. У машины меня ждет
закутанный по самые глаза карапуз...
- Дедушка Мороз, а что ты мне
подаришь? От неожиданности я
теряюсь. Подарков больше нет, а у
малыша такие глаза... Чтобы выиграть
время, спрашиваю у малыша:
- Как тебя зовут?
- Митя, - сообщает малыш.
- А где твоя мама?
- Мама дома.
- А папа?
- Папы у меня нет, - серьезно говорит
Митя и смотрит печально и
внимательно.
Неожиданное беспокойство
охватывает меня. Я судорожно шарю
по карманам, но ничего достойного,
кроме импортной зажигалки, не
нахожу, наконец, нащупываю
фломастер и у протестующего Пети
отбираю коробку конфет, обещая чуть
позже вернуть.
Митя подарки принимает вежливо, но
с достоинством, и вдруг тянет меня
за руку:
- Пойдем к моей маме...
Отказать малышу нет сил, и, взявшись
за руки, мы чинно поднимаемся на
второй этаж. Дверь открывает
миловидная женщина с большими и
печальными, как у Мити, глазами.
- Деда Мороза привел, с подарками, -
заявил Митя, показывая фломастер и
Петину коробку конфет.
Женщина заливается румянцем и
сердито выговаривает Мите. Я со
свойственной мне находчивостью тут
же предлагаю Митиной маме идти ко
мне в Снегурочки. Она молчит,
пытаясь отобрать подарки у Мити.
- Что вы, не волнуйтесь, - успокаиваю
я Митину маму, - фломастер мне не
жалко, а конфеты - не мои.
Митя, как и положено в таких случаях,
поднимает громкий рев. Я беру его на
руки, прижимаю к съехавшей набок
бороде, и Митя, притихнув, делает
мне лестное предложение:
- Дедушка Мороз, иди ко мне в папы...
Митина мама снова румянится, я
чувствую, как у меня сжимается
сердце, и ловлю себя на том, что
какая-то неведомая сила заставляет
меня неотрывно смотреть на женщину,
а на груди тихо и сладко посапывает
Митя. Мне пора уходить, но почему-то
не хочется... Я прощаюсь, Митя снова
ударяется в рев, требуя, чтобы я
остался.
- Дедушку Мороза ждут другие
детишки, - говорит Мите мама.
- Не хочу, - ревет Митя, - хочу в папы
Дедушку Мороза...
Я даю страшную клятву вскоре снова
прийти в гости, и Митя затихает. На
прощание я целую Митю, мама от
поцелуя грациозно уклоняется.
- Ребенка обманывать большой грех, -
говорю я, пытаясь поймать взгляд
женщины, - так что ждите в гости!
В машине мне становится по-настоящему
грустно, я чувствую, что выполню
данную клятву, обязательно загляну
к Мите и его маме. Петр недовольно
гонит свой тарантас. Я молчу, что-то
новое и нежное входит в мою жизнь.
Мне очень хочется снова увидеть
Митю и его маму... Кажется, я нашел то,
что искал.
Виктор ГАСТЕЛЛО.